Вы помните Максимуса? И я помню. Чего я точно не помню, так это того, что первый «Гладиатор» Максимус… был геем. Не то чтобы меня это сильно удивило в свете последних событий. Да и черт возьми, действия-то происходят в Риме, а Рим — это вроде как родина всех возможных излишеств. Мужчины там были либо с фигурой как у гимнастов, либо как медведи с огромными бородищами и драными туниками, и все они носили эти чертовы маленькие повязки поверх хозяйства.
Кстати, за последние несколько лет появилась куча исследований о квир-сексуальности (не такой как у всех) в Древнем Риме, где гей-секс, оказывается, был гораздо большей нормой, чем даже традиционный.
Второй Гладиатор нам показывает, что Рим, едва ли не развалился из-за двух амбициозных императоров-близнецов (Гета Джозефа Куинна и Каракаллы Фреда Хехингера). Все происходящее — настоящий клуб утопии, где все поглощены собой и потакают своим слабостям. Мужчины, доминирующие на этом поле, почти по-детски играют в свою сексуальность. Например, Макринус, которого исполняет Дензел Вашингтон, не стесняется намекать на свою бисексуальность. Мелочи в картине также не остаются незамеченными: взгляд на мужское тело, который держится чуть дольше, чем надо, прикосновения, которые говорят о чем-то грязном. Вся эта вакханалия напоминает заигрывания старых любовников, о которых все знают, но никто не говорит.
Квир-подтекст
Фильм просто напичкан феминизированными мужскими персонажами. Почти все из них — злодеи. Макринус носит серьги и леопардовый халат, торговец оружием, черт возьми, выглядит лучше, чем большинство актрис на красной дорожке. А вот Мэтт Лукас появляется в роли ведущего ринга в Колизее, подчеркивая свою гендерную нейтральность и любовь к ярким личностям. Даже Марк Педро Паскаль, в самом деле один из самых жестких генералов, не скрывает своей “противности”. Какая-то хрень.
А теперь про боевые сцены. Эти сцены — это почти эротика. Не сказать, что это что-то совсем новенькое для «Гладиатора», потому что если ты хоть раз читал/смотрел «Целлулоидный шкаф», то должен был заметить, как мужская борьба на мечах и кинжалах легко переходит в некую странную гомоэротику. Но здесь все как-то больше нацелено на тело Пола Мескаля: каждый кадр тянет картинку к его груди, животу, рукам. Его изображают как объект обожания — стильный, сексуальный, с оттенком божественности. И снова. Хрень какая-то.
Это кино про Рим, про мифы, загробную жизнь, но в нем есть и что-то такое… сексуально-гомоэротичное. Не такого Максимуса я смотрел, не так я себе гейдиаторов, простите, гладиаторов представлял.